Конец Дороги - Страница 4


К оглавлению

4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Времени размышлять не было. Ванька огляделся по сторонам, вдохнул сырой утренний воздух и двинулся налево.

Часть 2

Определённой цели у него не было, да и не могло быть. Когда идёшь в никуда, единственный вопрос заключается в том, когда сумеешь набраться храбрости, чтобы признаться себе в бессмысленности своего похода и повернуть назад. Оставалась, правда, крошечная вероятность встретить людей и найти себе новый дом, но в глубине души Ванька искал вовсе не этого, и чем дальше он шёл по Дороге, тем лучше понимал это.


Вначале он жался к обочине и, взбираясь на очередную вершину, приникал к стволам деревьев, старался слиться с ними и сделаться невидимым, осматривая раскидывающуюся между холмами долину. Но, и в десятый раз никого не увидев на расстилающемся в очередной низине бескрайнем дорожном полотне, он перестал прятаться и зашагал посередине, подбадривая себя услышанной в деревенском клубе песенкой.


На привал Ванька остановился уже за полдень, в месте, где дорогу пересекала узкая стремительная речка с почти прозрачной водой. Спустившись под основательный мост, сооружённый словно в расчёте на то, что речушка может разбухнуть, и берега поднимутся раза в три, Ванька напился и достал из рюкзака провиант. За весь день он пока не встретил ни одного живого существа, видел только вдалеке лосиху с лосёнком, но подходить к ним не решился. Ему казалось, что он уже ушёл довольно далеко от своей деревни; во всяком случае, считать холмы, через которые он перебирался, Ванька утомился и бросил. А Дорога так же неутомимо ползла вперёд, и на ней не встречалось ни единого указателя на ближайшие деревни, ни съездов на просёлочные тракты — ничего. Но ведь не могло же быть так, чтобы люди строили путь в пустоту? Что-то обязательно должно было находиться там, в другом конце Дороги… Цель, к которой от самого Хабара тысячи рабочих (это как если всю Матвеевку и Семёновку вместе взять и ещё по две такие деревни, тогда, может, наберётся столько народу), прокладывали её день и ночь, год за годом, сменяясь по выслуге лет или умирая, надорвавшись, прямо здесь, в глуши, в сотнях километров от ближайшего человеческого жилья. Из этих людей сейчас в живых наверняка никого не осталось…

Если бы Ванька не знал наверняка, что Дорогу строили люди, он бы в это нипочём не поверил. Однако старшие в один голос убеждали, что раньше сооружение многоэтажных домов, могучих мостов даже над самыми широкими и бурными реками, не говоря уже об обычных асфальтированных дорогах, было делом самым что ни на есть обыденным. Дескать, это уже потом, после того, что произошло, не стало ни техники, ни горючего, ни людей, которые умели бы управлять нужными машинами и чертить планы для такого сложного строительства. Частокол и сторожевые вышки в их деревне всем скопом возводили четыре года, и это ещё ничего, быстро управились. Дома если строили новые — то только из дерева, научились класть без гвоздей, потому что гвоздей теперь было не достать, разве что старые выдёргивать, но они все ржавые… Пара оставшихся с прежних времён кирпичных построек — клуб, школа и сельсовет — в тяжёлые времена использовались как крепости. Если случались налёты, в них прятали женщин и детей. То же и в Матвеевке, хотя у них и клуба-то даже не было.


К вечеру совершенная, невообразимая пустота на Дороге стала настораживать и давить. Видимо, где-то неподалёку произошёл выброс: деревья постепенно изменялись, становились всё больше, за обычными осинками и сосенками, выстроившимися вдоль обочины, теперь виднелись раскоряченные чёрные контуры огромных мутировавших дубов и елей. Они раздваивались, растраивались, напоминая в отчаянии протянутые вверх ладони умирающего, узловатые пальцы стволов были, казалось, скрючены в немыслимой боли последней агонии. Ванька пожалел, что не украл у отца дозиметр: ему он сейчас наверняка пригодился бы больше. Птицы здесь не пели; из чащи доносилось только мерное уханье совы; а когда на небосклоне начал проявляться бледный призрак Луны, издалека послышался мертвящий волчий вой. Слава богу, на него никто не отозвался; но ночевать на земле Ванька всё равно не решился. Выбрав корявое дерево, стоявшее поближе к Дороге, он взобрался на то место, где ствол расходился в стороны и устроил себе гнездо. Высота была метра четыре, упадёшь — хорошо, если отделаешься переломами, зато обычный волк не достанет.

Луна налилась цветом алюминиевой ложки, на почерневшем усталом небе стали заметны червоточины звёзд. Сквозь наступающую дрёму Ваньке подумалось, что ночью на небо просто накидывают покрывало, и если выстрелить в него из лука, стрела проделает прорешину, через которую будет пробиваться лучик света — вот тебе и звезда…


Затрещали, ломаясь, как лучинки, сухие ветви умерших лесных гигантов, тоскливо заскрипели, подаваясь под напором невиданной силы стволы живых деревьев, подобострастно зашуршали приминаемые кусты… Сквозь чащу напролом двигалось, тяжело хрипя, что-то невероятно огромное, такое, о чём Ваньке никогда не приходилось ещё слышать. Дуб, на котором он спал, сотрясался от каждого шага чудища, словно его, как и Ваньку, от ужаса била дрожь, и листья испуганно перешёптывались между собой. Ванька вцепился в ближайшие ветки и попробовал чуть приподняться, прижимаясь к стволу, чтобы разглядеть зверя, или хотя бы определить, на каком расстоянии он находился.

Ему повезло дважды: первый раз, когда создание вышло на небольшую прогалину шагах в пятидесяти от Ванькиного гнезда, чтобы оглядеться и принюхаться. Огромный тёмный силуэт было плохо виден на фоне переплетений больных осин и елей, и Ваньке так и не удалось определить, был ли это мутант какого-либо из известных ему зверей, или нечто вообще доселе невиданное. Видно было только, что передвигалось оно на четырёх лапах, а в холке достигало не меньше трёх метров.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

4